stefaniadanilova
Не расти же после неё трава.
Разгорись же после неё огонь.
У неё не память - сплошной провал.
У неё стигмата, а не ладонь.
Для других она девочка-бизнес-транс и двенадцать баллов из десяти.
- Посидим за кофе?
- Не в этот раз, извини, мне срочно пора идти.
Для других у неё десять белых блуз, десять чёрных, и синяя юбка в пол. В рукаве счастливым билетом - туз, в голоске - металл и чуть-чуть ментол. У неё всё ладится, всё кипит, швец и жнец и игрец на семи ветрах, и её платежеспособный вид у людей вызывает то стих, то страх. Для других - ей вечно не до любви. [Вот ещё не хватало - гореть в кострах]. У неё стипендия и дедлайн, петербуржский ветреный саундтрек.
А ещё у нее впереди Самайн и в дому что ни угол, то оберег.
У неё таинственный человек. Ни лица, ни имени не узнать. Он придёт, как летом приходит снег, хоть уже встречались не раз во снах. К сожалению, он от неё далёк. Ни словца никому, никому о нём, потому что всё пока - уголёк, неизвестно, станет ли он огнём. В эту ночь на первое ноября - время смены старых своих ролей. Угол старой иконы слезой набряк, и гербарий пахнет, как сто полей. А она сидит, мастерит костёр, и в него бросает слова-слова, чтобы братья своих обрели сестёр, чтоб тузы не кончились в рукавах, чтобы каждому - то, для чего он здесь, чтоб на всех недужных нашлись врачи, чтоб октябрь, закутанный в листья весь, ноябрю эстафету свою вручил.
Собираются разные у огня, стар и млад огня набирает в грудь.
"Появись, прошу, и узнай меня,
мой костёр свечой освещает путь".
Стариковски стрелки бредут к ноль-ноль.
Время птицей Феникс лежит в золе.
Ну, какая следующая роль?
С кем ей быть на этой большой Земле?
Успокоится шумная голова,
наконец ладонь обовьет ладонь.
"Разрастись же после меня трава.
Не гори же после меня огонь".
Разгорись же после неё огонь.
У неё не память - сплошной провал.
У неё стигмата, а не ладонь.
Для других она девочка-бизнес-транс и двенадцать баллов из десяти.
- Посидим за кофе?
- Не в этот раз, извини, мне срочно пора идти.
Для других у неё десять белых блуз, десять чёрных, и синяя юбка в пол. В рукаве счастливым билетом - туз, в голоске - металл и чуть-чуть ментол. У неё всё ладится, всё кипит, швец и жнец и игрец на семи ветрах, и её платежеспособный вид у людей вызывает то стих, то страх. Для других - ей вечно не до любви. [Вот ещё не хватало - гореть в кострах]. У неё стипендия и дедлайн, петербуржский ветреный саундтрек.
А ещё у нее впереди Самайн и в дому что ни угол, то оберег.
У неё таинственный человек. Ни лица, ни имени не узнать. Он придёт, как летом приходит снег, хоть уже встречались не раз во снах. К сожалению, он от неё далёк. Ни словца никому, никому о нём, потому что всё пока - уголёк, неизвестно, станет ли он огнём. В эту ночь на первое ноября - время смены старых своих ролей. Угол старой иконы слезой набряк, и гербарий пахнет, как сто полей. А она сидит, мастерит костёр, и в него бросает слова-слова, чтобы братья своих обрели сестёр, чтоб тузы не кончились в рукавах, чтобы каждому - то, для чего он здесь, чтоб на всех недужных нашлись врачи, чтоб октябрь, закутанный в листья весь, ноябрю эстафету свою вручил.
Собираются разные у огня, стар и млад огня набирает в грудь.
"Появись, прошу, и узнай меня,
мой костёр свечой освещает путь".
Стариковски стрелки бредут к ноль-ноль.
Время птицей Феникс лежит в золе.
Ну, какая следующая роль?
С кем ей быть на этой большой Земле?
Успокоится шумная голова,
наконец ладонь обовьет ладонь.
"Разрастись же после меня трава.
Не гори же после меня огонь".
10.10.2020 в 21:05