Доживёшь до зимы - владелицей многих знаний нарекут, не пропьешь, не выкуришь мастерство. По ночам прорастает в разуме глушь лесная, звери воют, рыдают птицы, и что с того. Говорят, не дожить до зимы ни лисе, ни волку, ни деревенской бабе, ни богачу - от любого из них зиме никакого толку, а вот ты ей придешься по нраву и по плечу, как любая из летних, несовершеннолетних, странноватых детей, бесполезных на первый взгляд. Ты опаздываешь на пир, приходя последней, и лицезреешь, что в яствах таился яд...
Здесь ещё пока осень: царствует безраздельно, гонит полусухое вязовое вино. Кто пригубит его, того до костей разденет и позвоночник сломает веретеном. Эта осень, как ты, любит рядиться в бохо, расчленяя твою реальность на свет и тьму, на отрезок и луч, на хорошо и плохо: не пытайся её расспрашивать, почему. Эта осень с улыбкой метит тебе в подруги, дружбе той - свой сезон дождей и тюремный срок, и замерзнет вода, и растаяв, придет на круги, и отмоет от порчи кость, воткнутую в порог. Эта осень умрёт, сквозь годик придёт другая. Раньше этого времени смысла нет стекленеть.
Между этими очень разными берегами выбирай третий берег - реку, прибейся к ней. Стань в ней стайкой дурацких рыб, озорных и рыжих, стань в ней камнем замшелым, водорослью на дне, стань в ней птицей - такой, которую только слышат, а увидеть реально при голубой луне. Стань простой, как пять пальцев или аскет в ашраме, будь не буря и не затишье, а будь - волна, и набей по татуировке на каждом шраме, пей разреженный воздух и будешь всегда хмельна. А столетие вбить в двадцатку, как год в секунду - это, милая, правда надо ещё уметь.
Время жечь золотые свечи и пить цикуту, говорить - я река, и море держать в уме, переплавить кинжал на заговорённый перстень и у тысячелетнего опыта брать взаймы. И да будет Огонь - любовник твой и наперсник.
И тогда не дотянешь -
дотянешься
до зимы.